Игорь Тихорский - Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

Однако поспать не удалось. Раздался грохот и передо мной блеснул очами мокрый Теняков с еще более мокрым «Винстоном» в уголке рта. Сергей тяжело проковылял в угол, шмякнулся на свое место, подобно мешку с гнилой картошкой, дернул из ящика картонную папку фиолетового цвета и, отказываясь снять куртку, погрузился в чтение. Я постарался заснуть вновь, но помешал Паша.

— Сергий! Ваше святейшество!

— Ну, чудила, — хмуро отозвался Теняков. — Щас, разберусь. Мадонна нашлась. Урою, гнида.

— Кто? — ошалело пробормотал я, тщетно пытаясь разлепить веки.

— Мадонна.

— X… Х-К…К конкретизируй, блин.

— Да что тут конкретизировать. Голубого задержали. На пятнадцать суток, за хулиганку. Имя, говорят, фамилия. Он не соврал. Прокачали по селектору, отзвонились мне: «Держите красавца. Вы его в розыск давали». А я уж считал, он на кладбище давно, в могилке сырой, землицей присыпан.

— Стой, не гони. Какого голубого? Гомика?

— Да при чем тут гомик? — возмутился Сергей. Натурального голубого. В смысле крашеного. Помнишь, склад, улица Солдата… Корзуна? Где Владика, охранника тамошнего, вздернули?

— Конечно. Там двое свидетелей. Мы его сразу в розыск определили, а он скрылся.

— Ну вот. Он, когда через дрова от топки прыгал, в краску упал. Эти двое еще ухмылялись, смешно им. Краска ведь не смывается. Этот чмошник ее чуть не мазутом оттирал. Голубой, голубой, не хотим играть с тобой…

— Так радуйся.

— Радуйся… Он удавочку-то оставил, а ножик уволок. И закопал. Кретин. Ну, псих, чего взять?! На Пулковском шоссе, по дороге в аэропорт. Ты прикинь, как мы сейчас там горбатимся, снежок разгребаем. Почему его самого друзья Владика не закопали?..

Здесь Непринцев расхохотался так, что пена полетела изо рта. Сергей жевал сигаретный фильтр и медленно краснел. Даже я улыбнулся.

— А при чем Мадонна?

— Видение ему явилось во сне. Голубого, кстати, цвета. Мадонна с младенцем. «Висит, мол, в воздухе, плавно так раскачивается и кивает мне. И смотрит нежно-нежно».

Паша поперхнулся и закашлялся. Теняков довольно долго молчал, затем встал и сказал:

— То-то. Ладно, салют. Поеду.

— Постой. А чего мокрый, словно пингвин на льдине?

— Упал в коридоре. А тут ведро.

И тихо прикрыл за собой дверь.

Сразу зазвенел телефон. Упорство этого аппарата поражает. Он трещит в любое время дня и ночи. Он соединяет вас с нужным человеком или не соединяет. Он звенит, когда вы отдыхаете, но никогда не подаст голоса, если вы ждете звонка. Он бессердечен. Глух и нем к мольбам о пощаде и зову о помощи. Телефон — монстр современного мира. Лучше всего отключить его, пока он не готов сделать то же самое с вами.

— Да… Пардон, алло.

— Никита Валентинович?

— Сложно ответить однозначно. Принимая во внимание факторы окружающей среды и так далее… — нет. У трубки Павел Александрович. На три сантиметра ниже Никиты Валентиновича и на восемнадцать килограммов легче. Глаза желто-зеленые. Нос прямой. Губы тонкие. Группа крови — 0. Хобби — шахматы, футбол, выпивка. Слушаю и повинуюсь.

— Слышь, куда я попала, а? Мент… Милиция?

— Ага. Отдел по ловле психопатов. Чикатило у аппарата. Да здравствует свобода.

— Хорош, придурок. Чернышева кликни.

— Айн, цвай… Мусью, симпатичная женщина. Или девушка. Короче, тебя.

Я сплюнул и прохрипел:

— Але.

— Никита Валентинович?

Действительно, приятный женский голос.

— Угу.

— Я от Миши… Кроткова. Он согласен встретиться. Он вам полностью доверяет.

Именно то, чего я длительное время дожидался. Спасибо, родная страна. Дождался-таки.

— Я готов.

— Тогда секундочку. Через двадцать минут я встречу вас у входа в здание, которое вы занимаете в данный момент.

— Я один вряд ли займу целое здание.

— Еду.

Короткие гудки. И правильно. Стоит собираться. Ведь как поет Паша: «Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены…»

Глава 2

Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал.

Того, кто меня встретил, стоит описать особо. Длительно описывать и вдумчиво. Увы, именно этого я не умею. Ограничимся немногим.

Женщина, росточком чуть ниже меня. Фигуру разглядеть было крайне сложно, мешала длиннющая норковая шуба. Удивительно, как ей удавалось водить машину в эдакой хламиде. Голова не покрыта. Жесткие черные волосы разметались по плечам. Слишком длинные, как у Непринцева, ресницы. Широко распахнутые карие глаза. Пухлые губы со следами серебристой помады. Совершенно потрясающей формы, немного вздернутый, но вместе с тем идеально правильный нос. На ногах теплые зимние сапожки. Весьма дорогие, стоит заметить. В руке, обтянутой коричневой шерстяной перчаткой, кроваво-красный тюльпан. В глазах изредка мелькает проблеск того, что я, будучи менее щепетильным, назвал бы мыслями.

Женщина оглядела меня, задержала взгляд на потрепанных сапогах и шагнула навстречу.

— Здравствуйте. Вы — Чернышев? Йес?

— Он самый.

— Держите. — Она протянула мне тюльпан. — Это лично вам.

Я удивился. И растерялся.

— За что?

— Просто. Подарок. Обожаю делать подарки. Простите, мы с вами встречаемся в первый раз?

— Если память не изменяет, да.

— Тем более. Это из оранжереи Миши. Залезайте в салон. Ну и ветер сегодня, правда?

И машина тоже симпатичная. Красная «тойота». Мило Кротков устроился. За какие заслуги ему такое счастье?

Я сел на переднее сиденье, и мы отправились в путь.

— Куда?

— За город. В Комарово. Между прочим, там жила Ахматова. «Раскинулось море широко» написала или нечто в этом духе.

— Господи! Чего так далеко?

Она едва заметно дернула уголком рта.

— Мишины штучки. Насмотрелся боевиков. Боится, придут его ликвидировать. Только вам и доверился, йес. По части безопасности он, кстати, полный профан.

Я малость прикинул ситуацию.

— Еще бы. Безопасность — это тема Чернова.

— Именно.

— А почему он доверился вам?

Она кинула беглый взор в мою сторону и легко ответила, доставая из бардачка «Пэлл Мэлл»:

— Хи из мой муж. Это нынче немодно, однако терпим.

— Ясно.

Что здесь скажешь?

— Кстати, коль скоро мы уже познакомились. У вас имя имеется?

— Екатерина. Или Катя. Ай привыкла, не обижаюсь. Сигарету?

— Нет, спасибо, Екатерина, — я уставился на дорогу, пытаясь различить что-либо сквозь черноту за стеклом. Мы молчали. Я не выдержал первым.

— Лучше расскажите о Кроткове.

— Профессиональный инстинкт?

— Забавно. Любопытный человек. Уезжает из города и считает, что его невозможно отыскать. И приглашает к себе едва знакомого мента. Небось и охраны не держит.

Екатерина вновь глянула в мою сторону и вновь поспешно отвернулась.

— Дурак, — лаконично пояснила она, и я не стал уточнять, в чей адрес сие прозвучало.

— Обратно-то подкинете?

— Ну, обратно, может, и везти некого будет, олл райт? — задорно подмигнула Екатерина, но я не рассмеялся, а продолжал безучастно всматриваться в шоссе.

— Теперь я поспрашиваю. Позволите? О’кей?

— Валяйте. Содержательный выходит диалог.

— Терпеть не могу хмурых мужчин. Меня от них тошнит. Пытаюсь вас растормошить.

— Какая жалость. Я плохо тормошусь. Я несгибаем. Вроде носков подростка или жевательной подушечки «орбит».

— Плевать. Одно из главных моих развлечений — болтовня. Ай обожаю болтать. По правде, это мое единственное развлечение, оф кос. Никогда не выходите замуж за бизнесмена, бэйби. Скучнейшее времяпрепровождение. Хи то сутками пропадает, то забивается в угол и шипит и вздрагивает от малейшего шороха. Думаете, ай балуюсь на стороне? Черта с два. Любой приятель готов заложить вас за пачку баксов. Ай носу не смею высунуть. Зато люблю потрепаться.

— Интересная вы женщина. Ну а я при чем?

Вопрос, казалось, озадачил ее. Потом супруга Кроткова с облегчением вздохнула.

— A-а. В смысле, почему я привязалась к незнакомому человеку? Очень легко. Миша твердит: «Приедет Чернышев — во всем разберемся». Молится на вас, как на икону. Кстати, Миша верующий, ужас! Заставлял меня в церковь ходить. А там свечи, алтарь, иконостас. Ни во что не врубаюсь, хожу как дура… А я считала, вы эдакий супермен. Как Брюс Уиллис в «Крепком орешке».

— Сомневаюсь, что вы так считали.

— Честно. А вы нормальный. И ж-жутко таинственный. Вы наверняка что-то знаете и тщательно скрываете. И пусть. Понравился цветок?

— Безмерно.

— Я рада. А кого вы ловите?

— С удовольствием посадил бы Мишу Кроткова. Только вряд ли получится.

— И не надейтесь. Это сложно. Практически невозможно. А жаль, — с искренней грустью заметила Екатерина. Впрочем, она моментально встрепенулась. — Вон ресторан. Там чечены. Они хитрые, сволочи. Сколько они имеют с этого ресторана, вы представить не можете.